Сам Федерико тоже немного успокоился. Получив прощение и благосклонность жены, стал заметно спокойнее и веселее. И хотя случалось ему иной раз задумываться обо всем произошедшем, мысли Ардженти были уже не столь мрачными. Навещая брата, он признался ему в супружеской измене, и тот, внимательно выслушав, одобрил решение Федерико с Феличеттой порвать.
Как ни грустно было оставлять ту, которая была добра и нежна, но все же Джованна оказалась рыцарю во сто крат милее. Впрочем, женщине с глазами черными как ночь, Ардженти был также благодарен. Она, когда не было рядом монны Джованны, спасала его от черной тоски, была нежна, ласкова и добронравна. Именно поэтому Федерико решил не исчезать, словно сон, предпочтя объясниться честно. Он не хотел, чтобы случайная подруга держала на него обиду, ибо по-всякому складывается жизнь и только Господь знает, когда и как могут пересечься людские дороги.
Гаэтано и Мауро нисколько не удивились такому решению, во многом вздохнув с облегчением. Надеялись на скорый конец злоключений Ардженти. Куда приятнее было видеть его в добром здравии и трезвом уме. Федерико же, воспряв духом, отправился на дружескую пирушку, куда его пригласил старый приятель Чино, с которым они знались сызмальства. Там Ардженти собирался пробыть недолго, чтобы на встречу к Феличетте успеть. Распрощавшись с женой, рыцарь обещался быть к утру и надеялся, что на сей раз не станет его упрекать монна Джованна.

Отредактировано Federico Argenti (17.11.2013 14:56:23)

Федерико в ответ на эту дерзость широко улыбнулся, как хищный зверь белые ровные зубы показав. Он знал, что Пьетро Пьятти хотел жениться на купеческой дочери, чтобы покрыть многочисленные долги, которые тот собрал, ведя жизнь пьяницы и мота.
- Куда хуже, когда некому прятать тарелки. Разве что вашему конюху или писцу, - Ардженти, зная причину отказа и склонности шутника, бил по больному. Гости за столом снова покатились со смеху, а Чино предупреждающе тронул Федерико за плечо. Пьятти слыл вспыльчивым и заносчивым человеком, склонным выхватывать клинок по поводу и без. Стараясь унять спор, хозяин предложил Гаэтано спеть, но стоило тому окончить песню, как Пьятти опять взялся за свое.
- Слышал а, что мессер Ардженти давеча собрал в своем палаццо свиту оборванцев, чтобы с ними веселиться и пить, - он поднял кубок, салютнув им Федерико. - По истине достоин восхищения тот, чье милосердие не знает границ!
История о том, как рыцарь завоевывал сердце своей жены, в короткий срок стала притчей во языцех. И если были те, кто восхищался жертвой, принесенной Федерико ради любви, то были и те, кто до сих пор насмешничал. Вот и сейчас откуда-то с краю послышался возглас:
- Не иначе как память решил освежить!
Слова эти особо задели Мауро, ибо невольно шутник коснулся недуга Ардженти, который тот старательно скрывал. Вглядевшись в полутьму, Федерико негромко с улыбкой ответил:
- Господь учит нас смирению, и кто был первым с легкостью может стать последним. Не грех об этом вспоминать, - он поднял кубок, кивнув Пьятти: - Уж лучше знаться с оборванцами, чем с шулерами и мотами.

Отредактировано Federico Argenti (17.11.2013 17:04:06)

- Вовсе нет, мой друг. Будь я не рад вам, то не пил бы с вами за одним столом, - усмехнулся Федерико, видя, как нарастает гнев мессера Пьетро. Убедившись в том, что изрядно задел того словами, он удовлетворенно улыбнулся, а потом обратился к Чино: - Прошу простить, но нам пора. Доброго здравия тебе, мой друг. И вам, мессеры.
В то время, когда кое-кто из гостей выталкивал Пьятти на крыльцо, Федерико и его друзья покинули пирушку. Мессер Пьетро был вовсе не дурак, и упускать шанс отомстить Ардженти не собирался. Прохлаждаясь на улице, он подговорил друзей последовать за Федерико. Сам же ненадолго вернулся за стол с тем, чтобы извиниться и под благовидным предлогом, сославшись на дурноту от выпитого, распрощаться с хозяином.  Крадучись следом, они настигли Ардженти недалеко от дома Феличетты.
- Здесь вы точно не найдете свои тарелки, мессер! - воскликнул Пьятти, доставая клинок из ножен.
- Все-таки явился, - тяжело вздохнул Мауро.
- Хорошо, что не ударил в спину, - шепнул друзьям Гаэтано, в свою очередь обнажая оружие. Хоть боец он был никудышний, но стоять в стороне не собирался.
- Неужто это шепчет весенний ветерок? - рассмеялся Ардженти, поворачиваясь к Пьятти. В тусклом лунном свете блеснуло лезвие. - Громче, а то слов не разобрать! - сдернув плащ, он обмотал им руку, приготовившись к стычке.

- Таких как вы, мерзавцев, бить не привыкать тоже, - огрызнулся Ардженти, делая выпад. Пьятти вскоре запыхался, Гаэтано подоспел вовремя, и они с Федерико встали спиной к спине.
- Я тебе пальцы поотрезаю! - крикнул озверевший от боли Бруно, приятель Пьятти. Несмотря на удар, ему удалось удержаться на ногах. - А потом вскрою глотку! Больше никому не споешь.
В этот самый момент Мауро, извернувшись, ткнул ему кинжал под левую лопатку. Бруно шумно выдохнул и рухнул лицом на камни, булькая кровью. В тусклом свете луны она казалась черной как густа - горючая вода. Взбешенный Пьетро взвыл и атаковал с большей яростью, чем прежде. Где-то вдалеке, растревоженные шумом, лаяли собаки. Федерико молчал, разумно сохраняя холодный ум и ровное дыхание. Кровь окрасила одежду, но рана была неглубокой. В пылу он не чувствовал боли, только ныла больная нога. Теперь противников осталось двое. Один из них, увидев смерть приятеля, поумерил пыл и только делал вид, что держится поблизости, тогда как Пьятти продолжал атаковать. Гаэтано, будучи человеком незлобливым и миролюбивым в душе, испытывал чувство горькой досады. Дурные речи частенько заканчиваются нелепыми смертями, а потому он решил воззвать к разуму дерущихся и глупый поединок прекратить. Помнил он также о монне Джованне, под видом куртизанки ожидавшей Федерико, и волновался за нее. Плохие новости могли закончиться выкидышем. Гаэтано доводилось слышать множество историй о том, как женщины теряли детей, услышав о гибели любимого.
- Хватит! - крикнул он, продолжая помогать Ардженти, который, войдя во вкус, явно намеревался зарезать противника. - Остановитесь, Бога ради! Мессер Федерико!
Но никто из дерущихся как-будто не расслышал его слов.
- А, гляди-ка, пощады просит! Нет уж, я вас проучу! - рассмеялся Пьетро. Лезвие его клинка едва не срезало ухо Гаэтано, однако в этот момент Ардженти не мешкая пырнул его в бок.
Единственный оставшийся противник бросился бежать, пока его не постигла такая же участь.
- Господи прости... - крестясь выдохнул Мауро. Пьятти, катаясь по земле, стонал от боли. Мгновения его жизни были, увы, сочтены.

Отредактировано Federico Argenti (17.11.2013 18:22:15)

- Не надо лекаря, - остановил Федерико Мауро. - Рана пустяковая, так заживет, - с этими словами он отправил оруженосца восвояси. Не хотел, чтобы еще большие пересуды пошли. Уж лучше Ардженти сам расскажет Джованне о произошедшем.
О том, что будет после того, как станет известно о смерти Пьятти, даже думать не хотелось. Как бы не вылилось это в долгую вражду. Напрасно старался Чино, праздник его все равно окончился кровью. Пусть и не на его пороге пролилась она. Впрочем, было это дело обычное. Повздорившие хватались за ножи всякий раз, как острословие переходило границы.
- Все когда-нибудь случается впервые, - глухо ответил Ардженти куртизанке. - Прости, что неспокойно со мной.
Когда прошел боевой задор, стало ему совсем невесело. Ведь он явился, чтобы попрощаться с Феличеттой. Выбор был сделан, оставалось самое малое - о том сказать. Отчего-то стало ему совестно, ведь женщина с черными как ночь глазами была с ним искренна и нежна. Когда старуха покинула их, Ардженти взял Феличетту за руку, останавливая:
- Послушай, надобно нам поговорить. Я больше не приду.

В полутьме блеснули гневом глаза. Явное недовольство Феличетты Ардженти не остановило. Он только кивнул, подтверждая свои слова. Тянуть время или увиливать рыцарь не собирался. Сказано - сделано.
- Во всем ты, милая, хороша, - глядя ей в глаза, сказал Федерико, - но я больше не могу быть с тобой. Сердце мое принадлежит другой женщине, и я хочу быть с ней душой и телом.  Спасибо, что была ласкова, и если чем-нибудь тебя невольно обидел, то прости.
Думал он, что вряд ли куртизанка по-настоящему его любила, так что не придется ей долго сожалеть. Женщины, занимающиеся этим ремеслом любят тех, кто хорошо платит и не ведет себя как осел. Во Флоренции много достойных мужей, а потому найдется еще не один такой же как Ардженти.
- Посмотрим друг на друга последнюю ночь, а после распрощаемся добрыми друзьями.

- Как?! - Ардженти даже с места вскочил, изумившись. Постоял немного, глядя на любовницу, да потом так же уселся обратно. Понятно, как. Дело это нехитрое, невелика наука. Если женщина здорова, проще простого обрюхатить ее. Федерико шумно вздохнул, а потом переспросил: - Ты уверена, что никого больше?
Отвечать за чужие проделки ему не хотелось. Одно - свой последыш, другое - не пойми чей. Федерико дураком не был и чужие грехи прикрывать не собирался. Тяжко вздохнул, когда Феличетта кивнула. Непростое выдалось прощание. Оказалось, что так легко из этого дома ему не уйти.
- Вот как значит... - и радостной была эта новость, и горестной. Лучше бы ему о том сказала монна Джованна. И вместе с тем стало жаль Ардженти бедную Феличетту. Если она решила этого ребенка родить, значит, придется ей на время оставить ремесло. Впрочем, не это заботило Федерико. С голоду не пропадет, если до сих пор осталась жива и не бедствует. Куда больше его волновало, что это его ребенок, если верить заверениям женщины до сих пор скрывавшей лицо. От своей крови отказываться нехорошо, но не менее тягостно о том жене говорить. Рассчитывавший вернуться утром с хорошими новостями, Федерико понимал, что придет с двумя плохими.
- Ладно, пусть так, - приведя в порядок мысли, после долгого молчания, сказал он. - Если это мой грех, то мне в нем признаваться. Только с одним условием. Я хочу видеть твое лицо.
Ардженти поднялся и положил ладони Феличетте на плечи, готовый снять шелковый покров.
- Потому что с тех пор, как поклянусь я, ты можешь не бояться позора.

Отредактировано Federico Argenti (18.11.2013 00:15:46)

Вопрос прозвучал оскорбительно, и будь на месте Феличетты кто-то другой, Федерико не выдержал бы, ответив зло и прямо, ударив по лицу. Он сжал кулак покрепче да прижал его к груди, чтобы как-то сдержать гнев. Ардженти никогда от своих слов не отказывался, хоть и было ему досадно. Что скажет на это Джованна? Слова о "благочестивой донне" показались обидными, будто клялся он не жене, а Феличетте в вечной любви. Зло сощурив глаза, Ардженти процедил сквозь зубы одно единственное слово:
- Буду.
Сказав это, он отвернулся, будто бы потеряв интерес ко всему происходящему. Глянул на свернутый и порезанный клинком Пьятти плащ. Так и застыл, раздумывая, уходить сейчас, не оборачиваясь, или взглянуть напоследок на ту, что намеренно давила на больную мозоль. Вспомнил слова, которые она сказала ему, гадая. Как же горько быть "повешенным"... Почувствовав слабость, словно выбили землю из под ног, Федерико уселся на стул и закрыл лицо ладонями. Все понимал. Некого винить в том, что натворил сам, и придется своими руками загребать жар.

Отредактировано Federico Argenti (17.11.2013 23:20:01)

Но Федерико не бранился. Не веря своим глазам, он застыл на миг. Глянул в глаза жены, а потом отшатнулся, невольно заслонившись рукой. Все произошедшее казалось ему дьявольским обманом. То, что все это время его Джованна была с ним, потрясло Ардженти до глубины души. Молчаливый и бледный он глядел на любимую женщину, стоящую перед ним, и не мог вымолвить ни слова. Вспомнилась шутка, что рассказывал сегодня Чино, и, наконец, обретя дар речи, Федерико растерянно проговорил:
- Где же теперь искать чертовы тарелки...
Эти слова могли показаться его жене бредом, но Ардженти уже мало беспокоился о том. Он не понимал, чему верить. Все перемешалось вновь, и было тягостно и сладко, как тогда, когда он сам открылся Джованне.
- То, что ты сказала мне о нашем дитя... это правда? - севшим голосом спросил Федерико, будто боялся, что все окажется сном. Потрясенный, он не сразу сообразил, отчего его жена была слаба, и теперь медленно осознавая произошедшее, искал подтверждение.

Отредактировано Federico Argenti (18.11.2013 00:04:45)