Il Novellino |
Уважаемый Гость! Мы рады видеть Вас на страницах "Il Novellino". Форум посвящен Италии эпохи Возрождения. Помощь администрации и ответы на вопросы Вы можете получить здесь. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Il Novellino » Realta » "Полюбить то, что ненавистно" - 5
Место: Флоренция, дом Кастеллани
Время: сентябрь 1473 года.
Действующие лица:
Федерико дельи Адимари по прозвищу Ардженти - рыцарь, прикинувшийся нищим.
Джованна Кастеллани - купеческая дочь.
Семья Кастеллани - сер Антонио и его домочадцы.
Когда все тайное становится явным и все оказываются на своих местах.
После того, как Джованна дала согласие на брак, ей только и оставалось, что ждать, скрепя сердце, да смирно простаивать день деньской перед швеями, которых нанял сер Антонио, чтобы спешно шить свадебное платье. Девушка только улыбалась горько, видя, как торопится отец справить свадьбу, то ли не найдя терпения, то ли боясь как бы дочь не выкинула очередной фокус. Но Джованна ничего не замышляла, устав бороться с неизбежным, просто изо дня в день безучастно наблюдала за суетой. Глупо притворяться, что ее заботит цвет шелка или количество гостей. Она как будто стала одной из тех блаженных, что слышат только неведомые голоса.
Только одного ждала девушка: чтобы Арно оказался на свободе, и Ардженти дал ей удостовериться в этом. Каждую минуту думала она об этом. Погода была теплой как летом, и хотя виноградные листья мягким багрянцем начинали обрамлять окна в комнате Джованны, ей нравилось стоять рядом с ними, погрузившись в воспоминания.
Наконец в комнате ее раздался стук, который не принадлежал ни отцу, ни матери, ни одному из домочадцев.
- Войдите, - ответила Джованна вполоборота, и хотела было снова отвернуться, да только заметила как в комнату шагнул человек, припадая на ногу. - Арно!
Девушка замешкалась, не веря глазам, а потом бросилась обнимать калеку. Слезы сами собой брызнули из глаз. Джованна крепко прижалась к сердечному другу, думая о том, что прямо сейчас была бы рада и умереть - только бы в его руках.
- Арно, мой милый Арно, - она поцеловала его пальцы, щеки и губы у девушки были мокрые от слез. Горе так сдавило горло, что невозможно было и слова вымолвить больше, будто кандалы или тиски железные оказались на шее. - Прости меня. В последний раз мы с тобой видимся.
- Я вернулся, - почти шепотом сказал Федерико, переодетый нищим. Странно ему было сейчас. И сладостно, и горько. Сам не мог понять, как вышло так, что сроднился с нищенскими лохмотьями и, пряча лицо, чтобы она не узнала правду, был честен как никогда.
Тот, чьи пальцы целовала строптивая Джованна, привлек девицу к себе, чтобы обнять бережно, как делал это обычно, когда она боялась, расстраивалась или мерзла. И теперь казалось ему, что ничего не изменилось с тех пор, как они сидели у хижины перед наступлением июньской ночи.
Тогда они тоже думали о свадьбе.
Джованна плакала, и мнимый нищий аккуратно вытер слезы с ее щек.
- Все хорошо, Куничка. Я больше не оставлю тебя.
Часто перед долгой разлукой или смертью люди обещают друг другу быть вместе, вот и теперь Арно как будто клялся в невозможном. Слова эти можно было понять лишь как попытку утешить, но только не буквально. И чтобы она улыбнулась, тот, кого называли Арно, склонившись к самому уху девицы, как молитву, шепнул слова о голубке. Те слова, что он пел ей когда-то на речном берегу.
До боли закусив губу, слушала Джованна эти слова. Не знала, что любовь может быть как яд горькой, и вдруг с лихвой хлебнула.
- И я буду с тобой, - она склонила голову к голове Арно. - В любую минуту знай, что я думаю о тебе и каждый день молю Бога о заступничестве для тебя. Мне никогда уже не быть такой же счастливой, как к дни лета. Вот, возьми, - Джованна сняла с шеи крестик и вложила в руку Арно. - С тобой моя душа.
Она сама не знала чего хочет больше: чтобы вечно длился этот миг, или чтобы ее милый поскорее ушел и не длил муку расставания.
Отредактировано Giovanna Castellani (26.11.2012 22:46:50)
Взяв крест в руку, мнимый нищий долго смотрел на него, а потом сжал до боли кулак. Если бы он мог вынуть душу и сердце и отдать их Джованне с такой же легкостью!
- Отчего же не быть? - оборванец будто удивился ее словам и сейчас говорил так, как если бы не понимал, о чем Джованна ведет речь. - У тебя впереди долгая счастливая жизнь с тем, кто тебя любит.
Могли показаться упреком эти слова, если бы не то, что сделал Арно, произнеся их. Капюшон, который покрывал его голову, он откинул на плечи. Полоса за полосой, разматывая тряпки, Ардженти открыл лицо. Бледное, осунувшееся и до боли знакомое донне Джованне. Лицо человека, которого она когда-то прогнала.
- Я был рядом с тобой все это время. И теперь никуда не уйду.
Говоря эти слова, он наконец выпрямился, по обыкновению горделиво разворачивая плечи. Такому чудесному преображению позавидовали бы святые чудотворцы, умевшие исцелять немощных и калек.
- Ты полюбила, не видя моего лица, убогим оборванцем, так полюби меня теперь тем, кто я есть. Иначе, Господом клянусь, жизни нам обоим не будет, - словно в горячке сказав это, он опустился на колени так, как несколько дней назад она стояла перед ним, и припал губами к руке.
- Ты! - голос Джованны яростным стал как у львицы.
Она испуганно выдернула руку и отшатнулась от преобразившегося мужчины. Весь мир перевернулся с ног на голову для девушки, едва удалось на ногах устоять.
Неужели это правда? Неужто и в самом деле тот, кого она считала просто оборванцем, все это время был Ардженти, надменный и гордый рыцарь? И не бедного калеку выхаживала она, и не для него пальцы изранила в кровь? Джованна отказывалась верить в то, что Федерико мог отринуть гордость и обиду ради того, чтобы стать последним из людей и быть с нею.
- Для чего вы мучаете меня так?! - воскликнула девушка, стискивая кулачки. - Разве мало того, что я стала на колени перед вами и еще раз встану - перед алтарем? Нет у вас никакой жалости ко мне, сердце у вас чернее ночи!
Она взметалась по комнате птицей, опрокинула ненароком кувшин с водой. Осколки брызнули во все стороны.
И все же - песня, слова те самые, что говорил ей калека каждый день, руки, ее бережно державшие - все это был Арно. И вдруг его не стало. Остался лишь Ардженти.
Джованна чувствовала и обиду, и ярость, и не могла их сдержать. Стремительно подойдя к Федерико, она ударила его кулачками в плечи.
- Как ты только мог забрать меня из дома?! Ты разлучил меня с семьей, поссорил со всеми! Я не знаю как теперь отцу с братьям в глаза смотреть! Ты бесчестный, подлый человек! Я все глаза выплакала - а это все время был ты! Прикидывался, хромал и!.. и! - не выдержав, Джованна снова залилась слезами, закрывшись локтем от стыда. - И я еще замуж за тебя хотела!
Отредактировано Giovanna Castellani (26.11.2012 23:31:13)
Ардженти продолжал стоять на коленях, не поднимая головы. Сломленная гордость - все равно, что перебитый хребет или сломанное копье. Голос Джованны звучал будто сквозь толщу воды.
То ли от слабости, то ли от жара, который жег сердце, у Федерико на мгновение поплыло перед глазами. Во рту пересохло, и он невольно закашлялся от того, что не смог свободно вдохнуть.
- Раз собралась покинуть, тогда убей своего бедного Арно, - сказал Ардженти тихо и хрипло. - Потому что иначе мне незачем жить. Теперь ты знаешь, как и с кем я замаливал свои грехи. Но, видно, этого оказалось недостаточно... - он поднял на нее исполненный муки, потемневший взгляд и поднялся с колен. - Ты желала, чтобы я доказал тебе свою привязанность и чтобы тебя добивался? - сделав два шага, поймал в объятья. - Смирением и заботой я доказал, что достоин тебя, потому что ты сама приняла меня. Так отчего ж теперь ты отшатнулась, как от черта? Или Федерико Ардженти не имеет права быть любимым и любить?
Отредактировано Federico Argenti (26.11.2012 23:43:12)
Ничего не ответила Джованна на эти слова, вместо этого крепко обняв рыцаря, такого же измученного как она сама. Мысль о том, чтобы расстаться с Арно, была настолько невыносимой, что злость на Федерико отступила. В этот момент показалось ей, что они снова рядом с лачугой, и от мужчины пахнет дымом костра и полынью, тепло и знакомо. Тот, кого она любила, обнимал ее, и все было хорошо, они клялись друг друга не оставлять.
Федерико долго пришлось держать ее так, пока Джованна не успокоилась и не открыла покрасневших глаз. Буйство ее утихло; она много что могла противопоставить чужому гневу, но только не тихой решимости и любви. Поэтому, присмирев, девушка замерла, будто и вправду была куницей в руках ловчего.
- Я люблю тебя, - произнесла она наконец. - Больше жизни люблю.
В доме наступила тишь, как после грозы. Под дверью Джованны замерли сер Антонио и монна Леа, взявшись за руки и внимательно прислушиваясь к брани молодых. Когда ж все стихло и долго не доносилось ни единого звука, купец забеспокоился даже:
- Поубивали что-ли друг друга? - мона Леа только испуганно перекрестилась.
- Ну теперь-то мы сможем пожениться, бродяга? - спросила Джованна настойчиво, но полушутливо, когда уж начала улыбаться.
Сейчас Федерико не знал, кого благодарить за это тихое признание. Жестокосердную Джованну, которая разительно изменилась за то время, которое они были вместе, или Господа, который, как известно, и есть любовь.
У Ардженти словно камень с плеч свалился. Будто громом пораженный, он молчал и боялся пошевелиться, чтобы не упустить свою Куничку.
Вокруг стояла оглушающая тишина. Или так ему казалось? Только гулко ухало сердце, как в тот раз, когда дочь купца рыцарю отказала. Но теперь причиной было счастье.
Подхватив девицу на руки, он закружил ее, смеясь:
- Теперь денег достаточно, любовь моя. Ведь я обещал тебе, что зиму мы не будем мерзнуть и голодать.
Услышав смех, сер Антонио облегченно выдохнул, а супруга его, поняв, что все окончилось благополучно, прослезилась, счастливая за дочь.
- Помирились! Будет свадьба! - с этим криком Карло, будто десятилетний сорванец, выбежал во двор, оповещая столпившуюся прислугу и заодно весь белый свет. От крика его взлетели в небо голуби. Стефано широко улыбнулся схватившейся за сердце Кармеле и осеннему солнцу.
На следующий день Гаэтано с радостью отдавал Федерико выигрыш. Закадычный друг был счастлив от того, что более Ардженти не будет безответно терзаться от амуровой стрелы.
- Ну что ж, - заметил он между делом, - теперь-то, надеюсь, вы сможете не робея петь.
- Что песни! - тут же нашелся Мауро. - Главное, чтобы мессер Федерико был неутомим, ибо его невеста весьма горяча.
- Не скажи, - Гаэтано покачал головой. - Сначала нужно лить елей в уши. Да так умело, чтобы раскрывалось сердце и объятья.
- Это ваш, поэтов, удел, - рассмеялся Федерико.
- А что же вы? Не поэт? - прищурился Мауро.
- Каждый влюбленный поэт, мой добрый друг, - хлопнул его по плечу Гаэтано.
Отредактировано Federico Argenti (27.11.2012 22:30:00)
После обильных слез, как известно, приходит большое счастье - пришло оно и к Джованне. В тот же день примирилась она не только с Федерико, но и с семьей. Простили они друг друга весьма охотно, в доме воцарился мир. На сердце стало у девушки так легко и радостно, как будто получила она отпущение всех грехов и стала подобна ангелу, обретя крылья.
Свадьба была назначена через месяц, Джованне казалось, что время тянется ужасно долго. Привыкнув находиться рядом с Федерико, она ждала его появлений весьма нетерпеливо, и немного успокоилась только через время. Любовь в бедности, хотя и может быть благородной, но все ж не лучше, чем когда жених здоров и хорош собой. Джованна стала к Федерико ласковей и подарки принимала уже с радостью, научившись ценить то, что имеет. Хотя бывало и дразнилась, и нарочно не шла в объятия, но то была всего лишь игра.
Счастливее не было пары во всей Флоренции. Соперники Ардженти, узнав, что "неприступная крепость" пала, кусали от досады локти, гадая, дьявол или святой помог рыцарю добиться руки строптивицы.
- Я, пожалуй, иногда скучать стану по тому, как мы жили летом, - призналась Джованна, когда ехали она рука об руку на прогулке. Вороной жеребец Федерико гарцевал, показывая норов, да рыцарь не давал ему спуску. - Поедем, попрощаемся с лачугой, которая нас приютила.
Она подивилась тому, как на самом деле мал был их дом, хотя казалось в ту пору, что достаточно в нем места. Войдя внутрь, Джованна увидела, что все осталось нетронутым, после них никто здесь не был. Засмеявшись, она положила в горшок, который служил ей верой и правдой, несколько монет серебром.
- Вдруг поселится здесь кто-нибудь вроде нас? Недоброму человеку горшок из лачуги без надобности, а какой-нибудь бедняк обрадуется, когда захочет приготовить себе пищу.
- Я уже скучаю, - сознался Ардженти, - хоть холодно и голодно бывало здесь иногда, - глянув на дно горшка, он грустно улыбнулся. - Если бы нам кто-нибудь оставил такой подарок, мы были бы рады.
Говоря об этом, вспомнил Федерико и двух несчастных, чьи останки покоились неподалеку в лесу. Осенил себя крестным знамением, шепнув слова молитвы. Об их смерти Ардженти не сожалел, и по-прежнему страшно было подумать, что произошло бы, если бы он не успел.
- Почему ты никогда не просила меня открыть лицо? Боялась или не хотела обидеть? - щурясь, разглядывал Федерико свою суженую. Что в дорогих нарядах, что в простом не крашеном платье, была она хороша.
Взяв руку Джованны, поцеловал раскрытую ладонь и щекой ласково потерся. Помнил, как гладила его по голове, когда мучил нестерпимый жар.
- Однажды ночью, когда ты спала, я испугался, что умру и так не расскажу тебе главного.
Истинный христианин боится без отпущения грехов умереть, а Федерико переживал, что так и не узнает Куничка о его чувствах. Теперь же он мог целовать ее смело, не боясь гнева.
- Ты спрашивала тогда, отчего я не пою сам. Боялся, что дрогнет голос, и ты осмеешь меня за фальшивую ноту. А теперь я хоть тысячу песен спел бы для тебя. Только в воду больше не полезу.
Отредактировано Federico Argenti (27.11.2012 21:54:07)
- Да я и не пущу, - засмеялась Джованна. - Разве что в теплую, - отсмеявшись, она вздохнула. - Я так боялась за тебя, когда ты болел... Как страшно ты кашлял! - девушка пылко обняла жениха, так явно вспомнив его недуг, как будто это было вчера.
Они оба могли бы здесь умереть, если б не цеплялись друг за дружку так отчаянно. И если голод на самом деле был не так страшен, как казался тогда, то лихорадка и разбойники могли свое дело сделать. Не раз потом Джованна вспоминала эти моменты и вздрагивала. Но раскаиваться ей не в чем было, ведь она защищала и себя, и милого.
Обнявшись, вспоминали они свое житье, а потом покинули дом, где столько всего случилось, со светлой грустью, которая исчезает так же легко, как роса на солнце. Федерико знал все ж, что Куничка его никуда не делась, просто другое платье надела.
- Не просила я лицо открыть, потому что не хотела, - призналась Джованна, когда рыцарь подсадил ее в седло и сам на коня уселся. - А вдруг ты оказался бы таким страшным, что без боли не взглянешь? Мне было б жутко, а то и противно целоваться с тобой, хотя ты и добрый, и нежный. Не кори меня в этом, - попросила девушка, поймав рыцаря за полу плаща. - Не видя твоего лица, я могла представлять себе какое угодно. Испугом своим боялась тебя оскорбить. А теперь уж ничего не боюсь, - заставив наклониться к ней, запечатлела на лбу Федерико поцелуй, засмеялась. - Но это не значит, что тебе легче со мной жить станет!
Отредактировано Giovanna Castellani (28.11.2012 08:44:35)
- А если меня горячим маслом или смолой польют, или порубят на куски? - с улыбкой спросил Ардженти. Больше всего Федерико боялся в таких случаях беспомощности. Уж лучше сразу смерть, думал он, обнимая притихшую Джованну, участью которой теперь будет в том, чтобы ждать его, если Ардженти будет суждено отправиться на поле брани.
Сама мысль о том, что Куничка станет молиться за супруга, - согревала сердце, но вместе с тем рождала в нем тоску. Пусть Господь сделает так, чтобы им никогда не размыкать объятий!
Федерико помнил слова девицы о том, что все, кто добивались ее руки, на самом деле Джованну не любили, и грустно улыбнулся тому, что она и представить себе не могла, насколько он был охвачен этим чувством.
Чем ближе к свадьбе, тем сильнее его мучило нетерпение, как будто что-то могло измениться в самый последний момент. Грандиозное празднество должно было собрать всех богатых и знатных людей Флоренции. А Федерико хотелось взять Джованну за руку и вновь бежать туда, где в уединении они принадлежали только друг другу.
Старые друзья поговаривали, что затворничество сделало Федерико более строгим, чем следовало. Но дело было вовсе не в молитвах и посте.
Бывшие зазнобы, прелестные донны, коих навещал Ардженти прежде и щедро одаривал за любовь, поговаривали теперь, что дочка Кастеллани наверняка чем-то опоила рыцаря, ибо прежде не ходил он привязанным к юбке.
Это злословие Ардженти пропускал мимо ушей, как прежде красуясь на своем вороном коне, подкованном серебром и крашенном богато расшитой попоной. Теперь в гриву лошади были вплетены ленты и колокольца, чтобы все знали, как счастлив и горд своей невестой Федерико.
Проезжая оп улицам родного города, он раздавал монеты горстями оборванцам, среди которых не так давно был сам, в благодарность за обретенное счастье.
Венчались они ясным, солнечным днем, как будто сер Антонио и на небо щедро плеснул золота. Джованне показалось, что вся Флоренция празднует вместе с ними, не было человека, который не пожелал бы им счастья.
Встретившись у алтаря, сумасбродные влюбленные взялись за руки и перед людьми и Богом сочетались браком. Джованна сияла, облаченная в платье с золотым шитьем и крохотными бубенчиками на длинных резных рукавах. Красив был и Федерико в плаще, подбитом соболем, высокий и широкоплечий. Когда вышли они из церкви, к ним подвели вороного жеребца, любимца Ардженти, празднично убранного по случаю, и они возглавили процессию к палаццо. Гаэтано и Мауро вели скакуна под уздцы и первыми заводили песни, которые потом подхватывали все, кто мог.
Джованна, слыша о чем напевают гости, краснела и смеялась. Федерико же просто усмехался, укрывая молодую жену краем плаща, и целовал в шейку у самых волос уже не скрываясь. На узкой улочке их обсыпали зерном какие-то доброхоты и, хохоча, пожелали молодым до утра не смыкать глаз.
У самого палаццо сошли они на узорчатый шелк, расстеленный под ноги новобрачным, и Ардженти ввел свою милую в дом уже как хозяйку.
- Прими теперь и ты от меня подарки, - смеялась Джованна, когда подносили Федерико ее приданное. - Милый мой Арно, чувствуешь ли ты себя богаче теперь? Ночью сможешь проверить хорошо ли спать на моих простынях.
- Никого прекраснее тебя и никого счастливее меня во всей Флоренции не сыскать, - ответил он. – Я богат теперь любовью и счастьем.
Глядя на молодых, монна Леа прослезилась. Приобняв ее, сер Антонио вздохнул, невольно вспоминая, как в первый раз целовал свою драгоценную супругу. Карло тем временем глядел по сторонам то на друзей мессера Федерико, то на благородных донн.
- Все хорошо, что хорошо кончается, - сказал купец жене на ухо, ибо если бы хитроумное представление, затеянное Ардженти, длилось дольше, кто знает, чем бы дело кончилось?
На свадебный пир пригласили музыкантов, жонглеров и веселых лицедеев. И хоть сам хозяин палаццо весьма в актерском искусстве преуспел, сегодня ему оставалось лишь наблюдать веселые сцены, что разыгрывали они. Джованна смеялась, прикрывая ладонью зарумянившееся от смущения лицо, ибо некоторые из пантомим, как водится, были слишком откровенными. Новоиспеченный муж обнимал молодую супругу и сладко целовал в губы, словно пил мед и вино.
Ближе к ночи, когда не было мочи любовный жар терпеть, молодожены удалились с пира тайком. Словно испарились, когда вино лилось рекой и гости принялись упражняться в остротах да танцевать.
Взяв на руки, отнес Арно свою Куничку в опочивальню и, уложив на широком ложе, целовал белую шею, плечи и грудь. Так, не приступом, но хитростью, были открыты ворота крепости, и строптивая Джованна добровольно сдалась на милость любимому супругу. Горячая нравом, она оказалась горяча и в любви, и не могла угомониться до самого утра. Когда же начало светать и почти взошло солнце, молодая женщина притихла у Федерико на плече, вновь став ласковой и кроткой.
Вы здесь » Il Novellino » Realta » "Полюбить то, что ненавистно" - 5
