"Любезная монна Бьянка.
Да будут благословенны прелестный взор, читающий эти строки, и ваша нежная рука, что держит сей лист бумаги. Надежды полно мое сердце на то, что вы дочитаете послание до конца. Пусть исповедь моя не смутит вас и не нарушит привычный покой, ибо она будет коротка. Ничего не требую я взамен... Однако же искренне хочу раскрыть тайну сердца, поскольку чувство, переполняющее меня, столь сильно, что терпеть более невмочь.
Я люблю вас больше жизни и всех благ, которыми одарил меня Бог, ибо встреча с вами - наивысшее счастье.
Я грежу вами во сне и наяву, и если бы можно было просить о том Господа, хотел бы видеть ваше лицо вместо солнца, ибо оно кажется светлее и красивее, чем самое царственное из небесных светил. Трепет и волнение охватывают меня всякий раз, когда я нахожусь поблизости. Страсть выжигает душу так сильно, что я боюсь однажды превратиться в пепел у ваших ног. Но даже если однажды случится так, я буду рад тому, что стал частью благословенной земли, по которой вы ступаете, ибо хотя бы так, недостойный и ничтожный, приближусь к вам.
Ваш покорный слуга с тех пор, как увидал вас, я клянусь всегда быть рядом и служить вам до тех пор, пока смерть не сомкнет моих глаз и не запечатает уста. Храни вас Господь, прекрасная монна, и пусть каждый ваш шаг вам сопутствует Фортуна".   
Слова этого послания карлик Пинуччо мог бы повторить наизусть, с закрытыми глазами, даже если бы его разбудили ночью. Он мог бы сказать это монне Бьянке в лицо, потому что действительно думал так, однако по понятным причинам не осмелился бы на такое. Поэтому, выслушав собственные же строки, с мягкой улыбкой извечного озорника, заложив маленькие ладони за спину, хитроумный Купидон сказал:
- Уже ли вы, монна, думаете, что этот человек не назвался бы, если бы хотел? - потянувшись, он жестом попросил письмо и, вынув его из тонких надушенных пальцев куртизанки, покачал головой. - Написано на хорошей бумаге хорошими чернилами. Не так уж давно. Прекрасный слог, хоть и простоват немного.

Отредактировано Pinuccio (28.11.2012 23:04:18)

- Может быть и так, монна, - Пинуччо пожал плечами и поспешил улыбнуться, скрывая охватившее его волнение. Даже вспотели ладони. Отдавая письмо, он поймал взгляд монны Бьянки и тайком вздохнул.
Влюбленная женщина думает о том, кого любит, а не о том, кто любит ее. Тем более тогда, когда любящий ее внимания не достоин.
Вразвалочку карлик прошелся по комнате. Если привыкли видеть тебя озорником с веселым нравом, будь добр, этот обман сохраняй. Говори глупости, когда следует, и блистай умом, когда необходим добрый совет. Чирикай и прыгай, будто пестрая птица, когда необходимо добиться веселого смеха и будь серьезен там, где нужно сохранять строгость.
Подбоченившись, слуга покачал головой:
- Мечты, мечты... Вы, видно, думаете о ком-то, монна?
Еще бы, ему невероятно сильно хотелось знать, кому припишут его простой и честный слог, а вместе с ним искреннее чувство. Что ж, пусть этот кто-то окажется достойным человеком, чтобы не позорить честных слов.
Усевшись на маленькую скамеечку, маленький человечек скрестил короткие ноги подпер ладонью круглое лицо.
- Что же теперь? - он прищурил ясные глаза и в нетерпении облизал губы. Одно в этой затее было хорошо - то, как улыбалась монна Бьянка. На эту улыбку бедный Пенуччо без устали, не смыкая глаз, мог бы хоть вечность глядеть.

Карлик встретил прямой и пытливый взгляд Бьянки своим спокойным и внимательным. Улыбка не покинула его лица. Он смотрел так, как человек, которому нечего было скрывать. Конечно, Пинуччо довольно рано выучил науку лицедейства по необходимости и научился тщательно прятать любые чувства.
Тот, о ком говорила молодая женщина, был ему неприятен. И дело было вовсе не в ревности и не в том, что мессер Паоло отличался статью и привлекательностью, а у Пинуччо был только его малый рост да детское лицо, которое не изменится и с годами. Слуга считал, что Фиттипальди заносчив и груб. Но что можно втолковать влюбленной женщине, когда она ничего не хочет видеть кроме достоинств?
- О, если бы я знал, то сразу же сказал вам, донна, - соврал Пинуччо и глазом не моргнув. Ему вдруг подумалось о том, что признайся он в содеянном, Бьянка наверняка бы сочла это злой шуткой или оскорблением.
Ведь разве можно воспринимать коротышку всерьез?
- Но если вы желаете, я постараюсь выведать у ваших служанок, - и с этими словами маленький человечек вновь невинно и светло улыбнулся. - Мы частенько говорим по душам.
Сказав это, он опустил взгляд, недолго делая вид, что разглядывает носок своего пестрого башмака. Деловито поправил рукава.
- Но я бы посоветовал вам не торопиться с ответом. Пусть пылкая любовь проявит себя, а вы выждете время.
Пинуччо поднялся со скамеечки и подошел к молодой женщине. Протянув руку, по-дружески тронул ее за ладонь. Как мучительно было касаться ее тонких, надушенных розой пальцев так, как касается забавное, не стареющее дитя, а не мужчина.

- Всенепременно, драгоценная монна, - карлик кивнул и отвесил поклон. Несмотря на малый рост, Пинуччо преуспел в искусстве куртуазии и красивых жестов, потому это движение выходило у него изящнее некуда.
- С письмами благородным господам пошлю Марчелло, его ноги побыстрее моих будут, - молодой слуга отличался особой прытью и с выполнением поручений еще ни разу не сплоховал. Все, что не терпело отлагательств в доставке, доверяли всегда ему, за исключением того, что нужно было держать в самой строжайшей тайне.
Пинуччо приятно было слышать похвалу хозяйки, хоть отзывалась она в сердце коротышки глухой тоской. Вот если бы он мог быть рядом с лучезарной Бьянкой не как друг и советчик, но как возлюбленный! "Слишком многого хочешь" - укорял себя Пинуччо мысленно. Но тем, кто знает жизнь, известно, что только любовь Господа и святых может существовать без взаимности, людям же нужно непременно, чтобы их любили в ответ. Да не менее пылко, чем они сами.
- Письмо мессеру Паоло передам лично в руки. За ним, не выдавая себя, прослежу, - уточнил Пинуччо, и взгляд его в миг сделался серьезным и цепким. - Будьте покойны, монна Бьянка. Сделаю все так, как как вы того желаете.
Не смея более терять время, Купидон вновь поклонился и засобирался прочь, чтобы как можно скорее выполнить поручение драгоценной донны.
- Только смотри не перепутай, - наставлял он через несколько минут быстроногого Марчелло. - Письма эти отдашь в руки господам. Если кого не окажется дома, обязательно разыщи, да сходи туда. Если будут заняты, дождись и передай.
Юноша быстро кивнул.
- И по дороге не задерживайся, не ротозействуй. Знаю я, что любишь ты подолгу на воду и голубей глядеть. Поглядишь потом. Ты все хорошо понял?
Просто удивительно, как за пределами зрения монны Бьянки становился Пинуччо совсем не похожим на легконравное, смешливое и вечно юное дитя. Был в самом деле серьезным и строгим.
- Теперь ступай. Как придешь, расскажешь мне где был, как выполнял поручение, что видел и слышал касаемо адресатов. Беги, мой добрый друг, Марчелло. Да поскорее.

Отредактировано Pinuccio (02.12.2012 15:59:56)

Тем временем сам Пинуччо отправился к Фиттипальди. Хозяина дома он застал в состоянии похмелья. Тот принял его любезно, но со свойственной заносчивым людям прохладцей. В самом деле, кто такой этот коротышка, чтобы с ним церемониться?.. Отпустив пару едких шуток, к которым Пинуччо давно привык, мессер Паоло взял письмо и стал читать его прямо при карлике:
- Обожди здесь, маленький посланец любви, - сказал он ему. - Заодно передашь ответ.
Сердце карлика сжалось от злости, хотя он был вынужден продолжать улыбаться.
Бегло пробежав строчки письма монны Бьянки взглядом, венецианец самодовольно заулыбался. Но волнения или трепета, присущего влюбленным, а также той осторожности, с которой они читают послания от объекта своих сердечных чаяний, Пинуччо не увидел.
- Иди к своей госпоже и скажи ей, что я буду у нее завтра вечером.
"И все?" - чуть не спросил Пинуччо, да вовремя прикусил язык. Карлик поклонился и сказал: - Как скажете, мессер Паоло, все будет исполнено.
- Поторапливайся, маленький плут! - смеясь крикнул Купидону в спину Фиттипальди, и Пинуччо поспешил из его дома прочь.
К монне Бьянке Пинуччо шел вопреки пожеланию Фиттипальди медленно, тая в сердце печаль. Грустные мысли одолевали его всю дорогу. Что сказать прекрасной хозяйке? Честно признаться в том, что Фиттипальди был равнодушен или смягчить яд правды мягкими и ласковыми словами? Как сложно быть посыльным, когда дело касается любви! Решив, отвечать строго по вопросам, он наконец переступил порог дома и встретился с Марчелло, который, опасаясь наказания, имел вид нарочито беззаботный, будто ничего и не произошло. В конце-концов, дело он сделал, а о маленькой оплошности можно было и умолчать.
- Отнес ли ты письма? - спросил его Пинуччо, перехватив за руку.
Парнишка улыбнулся:
- Конечно. Все как вы велели.
- И что же господа?
- Я не видел, как они их читали, - соврал Марчелло, чтобы Пинуччо не дознался, что на самом деле произошло.
- Ладно, ступай... - вздохнул карлик, занятый своими мыслями, и более не стал мальчишку пытать.

А Пинуччо, отпустив Марчелло, бегом направился к монне Бьянке, чтобы новости ей сообщить. Поднимаясь по крутой лестнице, хватаясь маленькими ладонями за перила, думал он как облечь правду в слова так, чтобы они не ранили сердце влюбленной женщины, ибо любящему мужчине больно смотреть, как страдает та, что дороже всего на свете.
Войдя в покои хозяйки, карлик с улыбкой поклонился.
- Ваше поручение выполнено, драгоценная монна, - и он засеменил к ней, чтобы прикоснуться губами к руке. - Мессер Паоло принял послание ваше с радостью и, не теряя ни минуты, не став меня отсылать, велел на словах передать вам, чтобы ждали вы его завтра вечером.
О самодовольной улыбке Фиттипальди, о дыхании, полном винных паров, о том, как прочитанное письмо было небрежно отложено в сторону, Пинуччо промолчал.
- Мне не пришлось подглядывать за мессером Паоло, - слуга сдержанно улыбнулся. - И намерения его были вполне ясны.
Коротышка не врал, Фиттипальди, получив письмо собирался как можно скорее насладиться благосклонностью прекрасной монны Бьянки. Жаль только, что влюбленная женщина готова была принять это за обещание любви. Немного помедлив, Пинуччо добавил:
- Марчелло так же выполнил поручение.
О, если бы он знал, чем обернется оплошность Марчелло, то выложил бы все свои опасения как на духу! Но часто выходит так, что, оберегая, любящий всем сердцем гибельно вредит тому, кому предан.