Это был тот случай, когда, что называется, Господь уберёг. В охваченном пламенем крестьянском доме Консолетты не оказалось по чистой случайности - пошла старшую сестру проведать, засиделась допоздна да так и осталась до утра, чтоб посреди ночи по холоду до своей деревни не топать. Домой вернулась утром, только дома-то уже и в помине не было - одни угли остались.
Поначалу от навалившегося горя девушка и слезинки проронить не могла. Не расплакалась и позже, когда святой отец служил заупокойную. А ещё, на удивление всем соседям, наотрез отказалась оставаться в доме сестры, видимо, от того, что чувствовала свою вину. Отсиделась там, в то время как отец с малыми детьми в горящем доме пропадал. Только вот, идти-то было больше некуда. Не на пепелище же оставаться, в самом деле!
Поразмыслив немного, Консолетта решила пойти в город, искать помощи у Токко, который после случая на ярмарке ещё несколько раз заглядывал в дом Орфанелли. Надеяться на то, что у мясника не найдётся иных забот, кроме как нянчиться с осиротевшей девицей, не приходилось, однако же ничего другого на ум убитой горем девицы не приходило.
Нищему собраться - только подпоясаться, поэтому и дорога до Рима много времени не заняла. Трудности начались тогда, когда понадобилось найти дом Токко. Смутно припоминая, в какую сторону указывал Токко, когда провожал с ярмарки, она, вроде, и не заплутала, однако ж, кого ни спроси, никто и слыхом не слыхивал о живущем в окрестностях мяснике. Только какой-то хромой старик у паперти, перекрестившись, как услышал вопрос, указал на стоящий невдалеке дом за оградой и поковылял прочь, опасливо озираясь на растерянную девицу и ворча себе под нос что-то о неудачных шутках.
Консолетта же, покосившись на калеку и вновь мысленно подивившись реакции на простой вопрос, направилась к указанному дому, спросить, не здесь ли живёт мясник Токко.

Ответить девица не смогла, потому что именно в этот момент пришли слёзы. Будто кто заслонку на плотине убрал. Прижавшись к мяснику как можно теснее, не имея ни возможности, ни желания что-то объяснять, Консолетта рыдала, будто надорвав сердце. Да, собственно, так оно и было, всю семью же схоронила.
Казалось, так они простояли целую вечность, не замечая ни холода, ни снега. Только жаль, что и правда нельзя было забыться до скончания времён. Удивление, охватившее Токко при виде своей деревенской знакомой, понять было не сложно. Вскоре придётся давать объяснения и просить о помощи. Только вот, лишь добравшись до дома мясника, Консолетта подумала о том, что на эту самую помощь прав у неё и нету. Пожалуй, следовало и правда оставаться у сестры до поры до времени, а не идти через весь город к чужому мужчине. Если в деревне о таком прознают, сплетен не избежать.  Но теперь уж, раз пришла, ничего не поделаешь. Придётся рассказывать всё, как есть.
- Пожар был. Все погорели. Только я и осталась, - чуть успокоившись, но всё ещё всхлипывая, просто сказала Консолетта, полагая, что больших объяснений и не потребуется. Да и что ещё могла она рассказать? Отчего запылал её дом, никто в деревне не знал, чего теперь делать - тоже. Если Токко прямо сейчас с порога прочь не погонит, уже хорошо.

О том, что больше суток не ела, Консолетта вспомнила лишь когда Токко выставил на стол нехитрую еду. Живот свело, но набрасываться на угощение, будто и правда оборванкой была, девица не стала. Успеется. Мясник всегда был добр к своим случайным знакомым, да и сейчас с порога не погнал.
Ещё раз всхлипнув, Консолетта потянулась к краюхе, а следом и к кружке. Покойный старик Орфанелли сам почти не пил, и детей своих к этому не приучал, а потому девицу потянуло в сон чуть ли не после первого же глотка. Изо всех сил борясь со смежающимися веками, оглядывала она дом мясника. Чисто, уютно, всё на своих местах. Как учила когда-то и саму Консолетту покойная матушка. Отчего-то именно теперь захотелось засыпать Токко всякими вопросами: почему живёт один в таком большом доме, где прислуга или работники (по всему выходило, что в деньгах он не нуждался), отчего не прогнал незваную гостью с порога... Хвала Господу, который оставил таки сироте остатки разума и не дал всё это вслух сказать.
- Они... Я у сестры гостила, а они дома оставались... Вот и погорели, - вместо этого добавила Консолетта свой скудный рассказ о случившемся, будто мясник выспрашивал какие-то подробности. - Теперь вот ума не приложу, что делать и куда идти...
Более исчерпывающего ответа на вопрос "зачем пришла" девица сейчас дать не могла, хоть клещами пытай. Но почему-то ей смутно казалось, что в доме угощавшего пряниками мясника её ждут больше,  чем у родной сестры, где своих детей - семеро по лавкам.

Заверения в том, что не прогонит и не тронет, подтвердили то, на что Консолетта надеялась, пока искала сюда дорогу. И если в первом ещё сомневалась, то о втором и вовсе не думала. Хотел бы мясник к ней пристать - уже давно бы это сделал. Да и сдалась она ему! Никогда не пользовавшаяся вниманием у окрестных парней из-за робости и молчаливости, девица и в мыслях не держала, что Токко может проявить к ней не только сочувствие.
- Спасибо тебе, - в который раз всхлипнула она, принимая из рук мясника очередную краюху. - Я тебя не стесню, вот увидишь...
Сказав это, Консолетта вновь принялась оглядывать помещение, в котором оказалась.
- А помощники твои где? Или прислуга? Дом же большой, как со всем одному справляться? - Вопросы эти, казалось, были не совсем уместны в подобной ситуации, но и думать о гибели родных Консолетта больше не могла. Горе словно до дна её душу выпило, и теперь отвлечься на дела посторонние было настоящим спасением. Попроси её сейчас кто, она б весь дом убрала, вместе с двором, стойлом или ещё чем. Лишь бы не думать о том, как...
Вновь отогнав от себя пугающие картины, возникавшие в в её воображении как по волшебству, Консолетта перевела взгляд с хлеба в руке на хозяина дома и отчего-то именно сейчас задала вопрос, который раньше не раз занимал её мысли:
- И отчего ты всё время лицо закрываешь? Если от того, что оно, как и руки, в ожогах, так это ничего. Уж лучше и вовсе прокажённым быть, чем на том свете.

Проводив мясника удивлённым взглядом, Консолетта поначалу подумала, что обидела его неудачным вопросом. Да и дался ей этот капюшон, право слово! Что бы там под ним ни скрывалось, не её это ума дело.
- Прости, - откликнулась девица на последние слова Токко и, встав следом, подошла к камину. Казалось, после случившегося вид пламени должен был внушать ей ужас, однако же отчего-то огня, укрощённого в камине Токко, она не боялась. Видимо, от того, что верила - рядом с этим человеком опасность грозить не может.
- Если что, я по хозяйству всё умею делать. И даже на бойне тебе помочь могу, если найдётся чем, - добавила Консолетта, всё никак не отводя глаз от весело потрескивавших в камине язычков пламени.
Грязной работы она не боялась, да и дармоедкой быть не привыкла. Не важно, согласится на её помощь мясник или нет, сидеть сложа руки она не будет. Дом был большой, не может быть, чтоб ей тут не нашлась какая-нибудь работа. Да и Токко наверняка будет приятно, если вечером его будет ждать горячий ужин, а не необходимость самому разогревать себе вчерашнюю стряпню. Отчего-то в неприкаянности холостяцкого быта рано оставшаяся без матери Консолетта нисколько не сомневалась.