Отшумела ветреная майская гроза, оставив после себя прохладу и свежесть. Где-то высоко еще гремел гром, но небо постепенно прояснялось, открывая взору перламутрово-алую палитру заката.
Малютка Бьянка, оторвавшись от груди кормилицы, теперь лежала на руках у молодой своей матери, тихо напевавшей колыбельную песню. Катерина Сфорца, убаюкивая своего первенца, смотрела в раскрытое окно, то разглядывая узоры, которые рисовали облака, то наблюдая за тем, как торговцы на площади убирают палатки. Ей нравилось говорливое брожение рынка. Утром и днем воздух над ним пах рыбой, специями и вином, а по понедельникам и субботам приводили на продажу лошадей, и тогда молодая графиня непременно спускалась вниз, чтобы полюбоваться прекрасными животными. Иногда Катерина покупала одного или двух коней, прежде с большим азартом лично поторговавшись с их владельцами.
Теперь Кампо де Фьори пустела, но графиня все не отходила от окна, не зная сама, чего ждет. Ее муж, Джироламо Риарио, уехал на свадьбу к другу, но не за то Катерина злилась на него, что оставил ее одну, куда больше ее тревожили дела супруга. Он стал главой заговора против семьи Медичи, но при этом оставался дома и бездействовал, тогда как его племянник, Рафаэле Риарио, волей или неволей оказался в самом пекле борьбы между Римом и Флоренцией. Не зная всех деталей, Катерина, тем не менее, понимала, что все нити заговора ведут к папе Сиксту IV. То, что поначалу могло показаться тонкой дипломатической игрой, в действительности являлось кровавой схваткой двух хищников. Чем больше в представлении Катерины были размеры этой борьбы, тем незначительнее и презреннее ей казалась фигура ее собственного мужа.
Графиня хмурилась, с неженской настойчивостью размышляя о мужских делах. Но малютка Бьянка, еще не способная различать настроения матери, пригревшись, все же тихо уснула у нее на груди.
Внезапный шум, донесшийся с внутреннего двора палаццо, нарушил сон девочки и ход мыслей ее молодой матери.
- Ну, что там такое?... – Пробормотала Катерина, успокаивая проснувшееся дитя. На пороге появилась запыхавшаяся служанка.
- Тинелла, кто приехал? Уже ли мессер Риарио вернулся так скоро?
- Приехал Риарио, да только не супруг Ваш, госпожа, а его племянник.
Ни мало удивившись, Катерина поверила дочь заботе кормилицы и поспешила спуститься вниз. Там, узнав статную фигуру кардинала, женщина направилась прямо к нему. Она улыбалась, и радость на ее лице была неподдельной.
- Вы живы, Ваше преосвященство!...

Как всякий человек, перенесший лишения и тяжелую дорогу, кардинал Риарио был изнеможен и бледен, однако Катерина догадывалась, что душевное состояние молодого мужчины еще хуже. Теперь, когда Рафаэле Риарио оказался в безопасности, он, наверняка, горел желанием излить негодование на того, кто был виной многому. Благо, что Бог или Дьявол в этот день унес Джироламо Риарио прочь из дома, иначе не миновать было бы ссоры, которая не повлекла бы за собой ничего хорошего. Молодая графиня надеялась воспользоваться удачно сложившимся обстоятельством и усмирить гнев кардинала. 
Она поклонилась гостю, придав жестам и выражению лица больше сдержанности и, не мешкая, раздала указания слугам.
- Какое счастье, что он не оставил Вас. – Тихо произнесла Катерина, приглашая кардинала Риарио войти.
В просторной, богато украшенной, зале витали ароматы цветов, трав, которыми был устлан пол, и фруктов. Служанка поднесла гостю чашу для омовения рук. Казалось, будто весь дворец, уснувший было с наступлением вечера, очнулся и зашумел.
- Супруг мой, к сожалению, в отъезде. Простите, Ваше преосвященство, что он не встречает Вас. – В голосе графини звучала осторожность, и по ней не трудно было догадаться об осведомленности Катерины Сфорца.
- Ваше преосвященство, Вы голодны? Я прикажу слугам подать ужин.
Катерина предложила племяннику ее мужа присесть. В заботе, которой она окружила его, были и расчет, направленный на то, чтобы показать Рафаэле Риарио, что ему в этом доме рады, и простое гостеприимство, и сострадание, которое ясно читалось во внимательном, ласковом взгляде хозяйки.

На самом деле все приказания относительно ужина были отданы и, на кухне дворца уже шипело масло, поджаривалось мясо, и звякала, гремела, стучала тяжелая кухонная утварь. Звуки и запахи, связанные с приготовлением пищи, почти не досягали пределов залы, но те немногие, что слышались и ощущались, будто были созданы для напоминания молодому кардиналу о существовании домашнего тепла и уюта, которых он был лишен в ушедшие дни.
Хозяйка дома лишь спустя некоторое время обратила внимание на свой внешний вид. Ведь так и выбежала простоволосая, в скромном домашнем платье. Оставалось надеяться, что гость простит ее за это. Катерина, откинув за спину тяжелые, словно настоящее золото, волосы, присела на стул подле кардинала, скрывая легкое смущение, вскоре уступившее место другим чувствам.
Ей трудно было прямо взглянуть в глаза Рафаэле Риарио от того стыда, который ей теперь приходилось испытывать из-за супруга. В сердцах желая Джироламо подавиться вином на свадьбе, Катерина, помедлив, ответила кардиналу:
- Тот, кто загребает жар чужими руками, не обжигает своих пальцев. – Произнесла она тихо. – Сейчас никакая опасность нас не затрагивает, но, возможно, все изменится.
Катерину мучило желание узнать все подробности заговора, даже те, что не положено знать женщине, однако она понимала, что о многом лучше не говорить прямо, а некоторых вопросов не задавать вовсе. Исподволь присматриваясь к молодому мужчине, она приметила, что он не просто сильно устал, но, похоже, болен, - время ли для того, чтобы отягощать его состояние расспросами?
- Вас совсем измучили… - Покачала головой Катерина. – Подождите, я пошлю служанку за отваром.
Молодая хозяйка ушла, чтобы затем вернуться с деревянным подносом в руках. Его она устроила на своих коленях. Над стоящей на нем чашкой вился густой пар, приятно пахнущий специями.
- Горячий… – Катерина опустила в мясной отвар  глубокую ложку и, зачерпнув немного, тихонько подула. – Если позволите, я помогу Вам. Надо сделать хотя бы несколько глотков. Вот увидите, Вам сразу станет легче.

Отредактировано Caterina Sforza (29.10.2011 12:11:16)

Столь светское проявление признательности, как и следовало ожидать, стало для графини неожиданностью. Катерина замерла, не отнимая протянутой руки, и судорожно вздохнула, а, прежде чем выдохнуть, невольно затаила дыхание. Взгляды собеседников встретились. Не смотря на легкое замешательство, молодая женщина посмотрела на Рафаэле Риарио открыто, а затем, смущенно улыбнувшись, отвела взор и мягко высвободила ладонь.
Так и не произнеся ни слова, Катерина придвинула к себе раму для вышивания. По тому, как мало было стежков на полотне, можно было догадаться, что сей досуг увлекал графиню не часто и был скорее формальным согласием с традицией.
Молчание затянулось. Протыкая ткань иглой, Катерина подбирала слова. Внимание кардинала, который был хорош собой, было ей приятно, и по молодости своей женщина еще с трудом скрывала эмоции, но, графиня не позволила себе отвлечься, потому как ее живой ум терзали вопросы политики.
- Все же не хорошо, что Ваш дядюшка сейчас не здесь. – Произнесла Катерина, не отрывая взгляда от вышивки. – Он, вероятно, сумел бы многое разъяснить. – В словах этих было мало правды, молодая женщина и сама в них не верила. Усмехнувшись, она добавила. – А может и нет… Однако, мне ведомо еще меньше.
Не верила Катерина так же и в желание заговорщиков достичь некой справедливости. Благородное стремление избавить народ Флоренции от власти тиранов было лишь предлогом. По слухам, тот самый народ с великой охотой принимал участие в растерзании убийц Джулиано Медичи.
- Я много не понимаю. Например, зачем было так спешить? И от чего нельзя было действовать тише и осторожнее? – В спокойном и тихом голосе Катерины читалось сдержанное возмущение. Молодая женщина хмурилась. Издалека вся затея семейства Пацци и ее собственных родственников казалась ей непродуманной мальчишеской шалостью, у которой оказались серьезные последствия.
Катерина вздохнула. Она явственно ощущала на своем языке горечь. Быть может, у Джироламо Риарио совсем не было достоинства и гордости, ее же – были задеты семейной неудачей, которая, как она знала, останется темным пятном на их имени.
- Признаться, мне стыдно за своего супруга…- Говоря это, Катерина уколола палец. Капля крови маленькой бусинкой застыла на коже и затем покатилась вниз. Даже не вздрогнув, графиня приложила к пальцу платок и, все так же хмурясь, отодвинула вышивание.

Отредактировано Caterina Sforza (02.11.2011 23:34:55)

Катерина тихо вздохнула, отводя взгляд. Что сделано, того уже не исправить. Рафаэле Риарио был прав: и от стыда, и от запоздалых оправданий Джироламо Риарио никакого проку не будет.
- И все же я хотела бы послушать, как бы мой супруг объяснил нам, почему убит был только один из братьев и, почему так случилось, что Вы оказались в тюрьме. – Проговорила Катерина еле слышно, чуть шевеля губами. В другом конце залы слуги накрывали на стол ужин для гостя.
– Пусть уже все равно…
Молодая графиня злилась оттого, что ее не посвящали в тайны мужских планов. Верно сказать, оно так и должно быть, потому как у женщины иной удел, нежели у мужчины. Но Катерина хорошо знала: не от того муж многое от нее скрывает – он боится ее проницательного ума.
- Видно, теперь будет война? – Предположила графиня, полагая, что Сикст  IV не оставит безнаказанным сопротивление семейства Медичи.
Служанка сообщила о том, что все готово, и Катерина, отвлекаясь от темы беседы, предложила кардиналу перейти за стол, где его ожидало высокое кресло с мягкими подушками. Она поднялась и подала мужчине руку на тот случай, если он захочет на нее опереться. Чашу с бульоном перенесли к другим блюдам.
- Слуги греют воду и стелют для Вас постель в одной из комнат. Простите мне мое своеволие, Ваше преосвященство, но я не могу Вас отпустить. Не гневайтесь.

Ответом Рафаэле Риарио были молчание и отведенный в сторону взор. Янтарно-карие глаза вспыхнули лишь на миг, когда Катерина коротко взглянула на кардинала, усаживая его в кресло. Она отпустила слуг и, отведя за плечи длинные золотые пряди, сама налила мужчине вина. Присев по левую руку от него, молодая графиня туманно улыбнулась.
- В искусстве охоты много правил и тонкостей. К примеру, лучше вовсе не трогать зверя, чем ранить его и не добить. – Произнося эти слова, Катерина аккуратно разрезала персик, он легко поддавался уверенным движениям ее рук, истекая сладким и ароматным соком. – Не поверженный, но разозленный зверь особенно опасен для охотника.
Вопрос, заданный Риарио, был так же откровенен, как нечаянная фраза, произнесенная Катериной, и молодая женщина почувствовала, что перед кардиналом можно не играть в христианские кротость и смирение. В его лице, кроме того, она, наконец, встретила собеседника, в котором сочетались и красота и ум - то, чего, по ее мнению, не хватало Джироламо Риарио. Потому в желании Катерины приютить родственника мужа у себя, кроме сострадания, была так же корыстная сторона.
- Однако, я всего лишь наблюдательница и я всего лишь женщина.
Нечаянно соприкоснувшись коленями с ногами Рафаэле Риарио, пристально смотревшая на него до этих пор, молодая графиня смущенно отвела взгляд, но отодвигаться не стала.
- Мой супруг настаивает на этом каждый день. И верно: зачем ему мнение жены, пока своя голова на плечах держится крепко? – Катерина едко усмехнулась. – Прискорбно, что он не слушает никого. Вот и с Вами откровенно разговаривать не стал. Флорентийцы, видимо, умнее нас, - под ними молодая женщина имела в виду семейство Пацци, - вот только где они теперь?
Чем больше говорила Катерина, тем легче ей становилось. Напряжение ушедших дней постепенно исчезало, только обида на Джироламо Риарио и недовольство им тихо тлели горячими углями.
Графиня тепло улыбнулась кардиналу, черты ее лица смягчились.
- Джироламо может вернуться завтра, а может не приехать и через несколько дней. Но, как бы ни было, Вы ведь не покинете меня, Ваше преосвященство?

- Я этому рада. Теперь ни плен, ни смерть Вам не угрожают. За это я ручаюсь. – Почти бесхитростно ответила молодая графиня, по-своему понимая слова кардинала. Она разделила половинки персика на несколько ровных кусочков, вытерла руки платком и пододвинула блюдо с фруктами ближе к Риарио.
Катерина была довольна  его согласием. Если Джироламо скоро вернется, за обоими мужчинами будет проще наблюдать, когда они находятся под одной крышей, а значит, большая вероятность удержать обоих от нанесения вреда здоровью друг друга. Такую опасность Катерина все еще не исключала. Решив вмешаться в последствия, которые принес ее новой семье неудачный заговор, дочь хитроумного Галеаццо Сфорца была спокойна. Только бездействие могло вывести ее из себя.
- Как хорошо, что Вы не склонны видеть в бедах только дурное, потому что мне беседа с Вами столь же мила.
Соединять приятное с полезным Катерине, и впрямь, нравилось. Их с Рафаэле разговор походил одновременно и на танец и на игру в шахматы, а каждая фраза была подобна ларцу с двойным дном. Во всем этом была особая прелесть, заставляющая трепетать сердце и ум, как это делают вино или любовь.
- Надеюсь, до ушей Господа дойдет моя молитва о том, чтобы муж мой избавился от пороков, не только мешающих успеху в делах, но и вредящих его родственникам. – Катерина позволила себе усмехнуться, тем самым, давая понять, чьи уши она на самом деле имеет в виду. 
- Что же Вы ничего не едите, Ваше преосвященство?

Отредактировано Caterina Sforza (25.11.2011 20:44:02)

Знакомство с племянником мужа для Катерины не было ни близким, ни долгим. В отличие от старшего Риарио, Рафаэле оставался для нее загадкой. Сдержанный, мягкий, немногословный. Казалось, он далек от хитросплетений заговоров и интриг, но внутренний голос подсказывал Катерине, что и у кардинала Риарио есть потайное дно.
Тем внимательнее присматривалась к нему молодая женщина с густыми золотистыми волосами. В этом тоже был для нее особый азарт, своя прелесть и свои опасности.
Ответив улыбкой на улыбку, Катерина взяла с блюда кусочек персика и откусила от него. Как подтверждение того, что Рафаэле нечего опасаться. Сок заблестел на губах графини, сделав их ярче.
Тихо подошла служанка и прошептала своей госпоже на ухо о том, что для гостя все готово. Катерина кивнула и налила себе вина.
- Выпьем за Ваше благополучное освобождение. – Она приподняла чашу с напитком. – После длительного поста люди также празднуют и радуются жизни, словно птицы и звери, пережившие долгую зиму. – Катерина сделала пару глотков, и в глазах ее заблестели игривые огоньки. – Скоро разгорится лето. Ночи уже сейчас стоят жаркие. Прогулки по саду и хороший сон изгладят неприятные воспоминания, Ваше преосвященство.
Будто в подтверждение слов Катерины из окна донесся теплый ветерок, принесший с собой дурманный запах цветов.