Ардженти рассмеялся, ибо Феличетта сейчас говорила как истинная простушка:
- Если найдешь богатого старика, да окрутишь его как следует, быть тебе в шелках и золоте, уж поверь. А если еще лучше расстараешься, то кого получше найдешь. Таким как ты предназначено воровать сердца и нанизывать их на булавку. Да и мне ли тебе рассказывать? Главное, сделай это до того, как начнешь стареть. Одна добрая женщина рассказывала, что она долго перебирала, пока не осталась одна. Хорошо, что Бог дал ей дочь. Красивая была, мой дружок Гаэтано был ей милее, чем я.
Слушая Феличетту, Федерико вспомнил рассказ Джованны о том, как обманом увел ее из родного дома. В эту историю ему до сих пор не верилось, но перстень на руке супруги и слова закадычных друзей были наилучшим подтверждением.
- Любил, забыл. Не могу вспомнить, - коротко признался Ардженти, не став объяснять. - Да и она меня не любит. Ненавидит даже. Стоит ли томиться? Бог дарует любовь и забирает ее, когда хочет наказать. А если отобрать у человека еще и память, кем он станет? - Федерико устало потер лоб и расшнуровал гульфик. Трудиться ради удовольствия он был сегодня не способен. Пусть потрудится лучше ласковая Феличетта.

- Будешь греть мне постель, слушать жалобы на подагру и убегать к юношам, чтобы наслаждаться их пылкостью? Если я, конечно, не свалюсь с лошади так, чтобы наверняка переломать хребет, - Федерико до сих пор был зол на нелепое стечение обстоятельств, приведшее к такому плачевному результату.
Однако вскоре он ненадолго забыл и о своей тоске, и о злости, и о жестокосердии монны Джованны, потому что Феличетта расстаралась ублажая его. Забытье это, правда, длилось недолго. Осталось горькое послевкусие близости и терпкий вкус вина.
- Каждый честный человек хочет, чтобы у него все было ладно, да не каждый может. Мое внимание ей ненавистно, и я имел несчастье убедиться в этом сам. У некоторых в груди вместо сердца камень, хоть они податливы на вид.
С Феличеттой было Ардженти хорошо, но не спокойно. Наслаждаясь ее лаской и вниманием, он все равно продолжал оглядываться на жену. Не знал, то ли это правда любовь, то ли какая странная хворь, заставлявшая метаться из угла в угол в поисках себя и прежнего чувства.

Отредактировано Federico Argenti (15.11.2013 00:59:36)

- Говорят, время все лечит, - вздохнул Ардженти, в темноте ловя и обнимая гибкую Феличетту. - Хотя, кто знает? Разум мой как сундук, в котором могут найтись забытые вещи, - с этими словами он грустно рассмеялся, целуя свою загадочную любовницу. Та рассуждала здраво, но забывала о тех, у кого нет жен. Федерико считал, что бескорыстие первых слишком преувеличено. Уж к каким только хитростям ни прибегали они, чтобы удержать подле себя понравившегося мужчину. - И куртизанки ревнуют, словно жены. А то и похлеще, - заметил он. - Лучшее свидетельство неприязни - отказ. Моя донна очень хороша собой. Другой я и не мог выбрать, разве что сослепу.
Расписывать достоинства одной, говоря с другой - опасное занятие. Женщины, если это не мать и сестра, почти всегда соперницы, коль речь идет об одном мужчине. Потому рыцарь не стал живописать прелести монны Джованны, чтобы Феличетта не загорелась ревностью. Лишние трудности ему были не нужны. Хмель потихоньку отпускал Ардженти, и прояснялась голова. Чем яснее становился разум, тем больше прибавлялось сил, а потому любовная игра с его стороны в скором времени перестала напоминать неловкую возню. Увлекшись ею, рыцарь позаботился о том, чтобы Феличетта тоже была довольна.

Отредактировано Federico Argenti (15.11.2013 10:26:51)

- Жарко вам от невезения, - усмехнулся Федерико. - Мне тоже бывает жарко. От злости. Побереглись бы, протянет.
С этими словами он поднялся из-за стола и закрыл окно. Друзья его между собой переглянулись. Ардженти как ни в чем ни бывало, снова уселся обратно. Ни о каком примирении по его мнению не могло быть и речи.
- Пусть поет. Ей теперь только петь и остается, - отхлебнув вина, Федерико отер губы тыльной стороной ладони. - По мнению монны Джованны я лжец. Сказала, что не мила мне, от себя прогнала. Я решил, пусть так и будет.
Мауро в ответ на эти слова насупился. Гаэтано тяжело вздохнул.
- А что же, мила? - осторожно спросил оруженосец. - Вы ведь к другой ходите.
- Было да сплыло. Я не шар на веревочке, чтобы меня притягивать да отталкивать, - звуки лютни и голос жены расстравливали душу. Обратившись к Гаэтано, Ардженти сказал: - Дурное уже произошло, мой друг. Когда я свалился с лошади. Оттого все кувырком, лучше бы не просыпаться.
- Помилуй Бог, - Мауро боязливо перекрестился. - Благодарить за такое счастье надо.
- Счастье где? - с задумчиво-философским видом спросил Федерико, кидая кости, и сквозь зубы процедил: - Ишь, заливается как.
Гаэтано то ли от этих слов, то ли увидев новый проигрыш, скривился.

Отредактировано Federico Argenti (15.11.2013 12:14:29)

- С ума сошла что ли... - ворчал под нос Федерико, слушая это бесконечное пение. Жена будто нарочно взялась его изводить. Спасаясь от некогда дорогого сердцу голоса, он то запирался в покоях, то убегал в февральский голый сад, то накрывал голову подушкой. Иногда ему удавалось перевести дух и унять просыпавшуюся горькую злость. Голос Джованны чем дальше, тем был милее, но Ардженти продолжал упорствовать, утверждая, что это не так. Закадычные друзья и слуги наблюдали за этими метаниями с сочувствием, хотя иной раз и посмеивались в кулак.
Не зря Феличетта опасалась того, что рыцарь ее оставит. Куртизанка хоть и нравилась ему, но не была мила так, как жена. Принимая чашу с молоком, Федерико спросил со смехом:
- Неужто опоить меня решила? - он сделал глоток и закашлялся, вспоминая недавний странный сон. В этом сне Ардженти был немощен и болен, а монна Джованна поила его терпким, душистым отваром травы. Там, где он лежал, почему-то было тесно, а за дверями стояли мертвецы. Двое оборванцев, которых они не пустили. Вспомнив это видение, Федерико невольно вздрогнул. Прошептал спешно молитву и отдал чашу женщине с глазами, подведенными сурьмой. Ни улыбки, ни смеха больше не было. Когда Феличетта снова обняла его, Федерико будто невпопад спросил:
- Можно ли простить убийцу? - где-то на периферии сознания мелькнул размытый образ хрупкой девушки в простом платье и платке, сломавшийся черенок и далекое блеяние козы. Ардженти ясно вспомнил, как копал могилу.

Отредактировано Federico Argenti (15.11.2013 14:59:50)

- Мне приснились те, кого я убил. И хоть было это справедливо, сон оказался неприятным. Об этом я рассказывал своему исповеднику, он сказал то же, что и ты. Наверное, такие сны приходят тогда, когда волнуешься о самом дорогом, что тебе поверено. О чужой жизни.
Когда-то монна Джованна доверила Федерико свое счастье. А что теперь? Ему стало совестно.
- Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство... - вспомнил Ардженти слова апостола Павла и горько рассмеялся. "Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют". Если так, то никому из них не суждено было оказаться на Небесах, а потому Ардженти согласился. Скудное освещение в комнате меж тем было очень похожим на то, какое было в лачуге, где они жили с Джованной. То ли от того, что молоко было холодным, то ли от того, что оно смешалось с прежде выпитым вином, Федерико невольно икнул.
- Это нечестно, милая Феличетта, - посетовал рыцарь. - Ты узнаешь мои тайны, но не расскажешь свои. Я и так перед тобой каждый раз без порток.

Отредактировано Federico Argenti (15.11.2013 15:31:54)