Il Novellino |
Уважаемый Гость! Мы рады видеть Вас на страницах "Il Novellino". Форум посвящен Италии эпохи Возрождения. Помощь администрации и ответы на вопросы Вы можете получить здесь. |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Il Novellino » Realta » "Подруга палача" - 1
Место: Рим, одна из деревень по дороге в Вечный город.
Время: ноябрь 1502 года.
Действующие лица:
Арриго Ландо, по прозвищу Токко - палач.
Консолетта Орфанелли - дочь зажиточного крестьянина.
По дороге в Рим Токко помогает Консолетте и ее отцу вытащить из грязи застрявшую телегу. Опасаясь неприязни, которую испытывают к людям его профессии, он вынужден соврать крестьянам, представившись мясником.
Никто, будучи в своем уме и без острой нужды, не решится звать в дом палача, но у мессера Чезаре Кастелли не было выбора. Два дня назад, барахтаясь в постели с золотоволосой Мариуччей, он потянул спину, да так, что вместо стонов наслаждения, огласил спальню громким воем. Кое-как выбравшись из под него, перепуганная женщина позвала слуг, и с тех пор мессер Чезаре стонал и причитал не переставая. Потом явился доктор, но попытавшись помочь, вызвал еще большие мучения, а потому был выгнан взашей. Тогда слуга мессера Кастелли, хитроумный Джанни, предложил выход, сославшись на Токко. Поначалу господин перепугался. Кто же по собственной воле зовет в дом беду? Но иного выхода не было. Трястись в повозке - во сто крат мучительнее и опаснее, чем лежать в собственном доме, в теплой постели. Потому мессер Чезаре уступил, велев послать за палачом.
Токко, у которого в тот день было немало дел, прибыл на виллу на следующий день, поздним вечером. Перед дорогой едва успел обмыться, да надеть чистое. Приехал на гнедой смирной кобылке, и сразу с порога, отряхивая с сапог комья грязи, предупредил, что ничего не может обещать, пока не увидит болезного своими глазами.
Слава Спасителю и Пресвятой Деве, все оказалось не так страшно, как он предполагал. Прогнав всех любопытных и уложив Кастелли на длинный обеденный стол, словно агнца, приготовленного на заклание, палач принялся за лечение. Поорав немного, более от страха, чем от боли, мессер Чезаре утих, и уже немногим позже, когда его препроводили в спальню, впервые за три дня забылся сном младенца. Токко же, поужинав в одиночестве, переждав ночь и дождь в отведенной ему комнате, отправился обратно в Рим ранним утром. В кошельке его находилось щедрое вознаграждение, которое было куда как важнее слов благодарности, кои палач так и не услышал.
Утро выдалось холодным и пасмурным. Раскисшая земля хлюпала под копытами лошади, разлетаясь бурыми брызгами. Опустив пониже капюшон, кутаясь в простой плащ из плотной, теплой шерсти, Токко неспешно двигался вперед, пока не увидел перед собой двух путников. Мужчина, кряхтя, пытался вытащить застрявшую телегу, но его усилия были безрезультатны. Рядом беспомощно суетилась девица, по-видимому, его дочь. Оба уже были порядком измараны в грязи и близки к отчаянию.
Отредактировано Tocco (07.12.2013 14:57:16)
Консолетта уже хотела бежать до ближайших домов, просить о помощи, когда на дороге показался незнакомец на коне. Правда, просить его подсобить девушка ни за что бы не решилась - слишком уж угрюмым показался ей всадник, которого под капюшоном было и не разглядеть. Однако же старик Орфанелли, порядком намаявшись и с телегой, и с тянувшей её старой клячей, на внешний вид случайного встречного обращать внимания не собирался. Куда важнее было, чтоб ему оказались не чужды христианские заветы приходить на выручку ближним, попавшим в беду.
- Добрый человек, не поможешь, а? - попросил отец, в то время как Консолетта в смущении мяла порядком испачканный передник. Всегда стеснявшаяся в присутствии посторонних, сейчас она и вовсе оробела, когда крепкая гнедая кобылка остановилась напротив накрепко застрявшей в осенней грязи повозки. С куда большей охотой она б и правда сбегала за соседской подмогой, но раз отец решил иначе, то чего уж тут... Пришлось отступать на обочину, на случай, ежели встречный путник и правда решит помогать.
- А то, кто ж знал, что на пути с рынка приведёт Господь так застрять! - сетовал меж тем на неудачу Орфанелли, казалось, совсем позабывший про дочку, всегда чуравшуюся посторонних.
Токко не видел причин отказывать этим людям в помощи. Если вновь пойдет дождь, из дорожной западни им не выбраться, да еще промокнут до нитки. Не говоря ни слова, он спешился. Поводья отдал стоявшей рядом девчонке. Обошел телегу, глянул в чем дело и жестами указал старику, где встать, да как браться, чтобы не сорвать спину.
Одного такого болезного ему хватило. Второй был бы уже чересчур.
- Считать буду, - сказал Токко хрипло. - На "три" тянем.
Крестьянин широко улыбнулся, с готовностью кивнул, и они принялись тянуть телегу. Грязь снова брызнула во все стороны, бурыми пятнами легла на темную одежду палача. Деревянный брус впился в прочную кожу перчатки. Старик выругался, получив еще пару заноз. Крестьянская лошадка недовольно фыркнула, будто в стараниях людей сомневалась. Напрягшись, Токко оскалил белые ровные зубы. Старик тяжело крякнул в который раз.
Так, в три приема, колесо телеги удалось вызволить из колдобины.
- Храни тебя Господь, добрый человек, - Орфанелли с облегчением вздохнул, а Токко отошел в сторону. То ли, чтобы перевести дух, то ли потому, что не хотел с нечаянными встречными стоять рядом. Заметив, как испуганно глянула девица, он протянул руку, безмолвно прося у нее поводья.
Отредактировано Tocco (07.12.2013 00:07:27)
Когда незнакомец заговорил, Консолетта аж вздрогнула от неожиданности. Будто ожидала, что человек в капюшоне непременно окажется немым. Хотя, с чего она взяла такую глупость, девушка никак не могла взять в толк, и лишь ещё больше засмущалась, когда поняла, сколь нелепо было её предположение.
Потому и от протянутой руки поначалу отшатнулась, будто это был прокажённый какой. И лишь сильнее вцепилась в поводья, словно боялась доверить хозяину его же собственную лошадь.
Старик Орфанелли же тем временем и не думал тушеваться. На робость дочери он и внимания не обращал. Привык за долгое время, что из его Консолетты лишнего слова не вытянешь.
- Ты б, братец, с нами, что ли, под крышу отправился... А то, не ровен час, как ливанёт опять! В грязи, конечно, барахтаться не придётся, но чего зазря мокнуть, когда можно в тепле время скоротать? - тут же предложил он случайному помощнику, искренне желая отплатить той же монетой.
Словно в подтверждение слов отца, Консолетта тихо кивнула и опять покрепче вцепилась в поводья. Несмотря на всю свою робость, против гостей, в том числе и незваных, она ничего не имела. Старик худого человека в дом звать не станет, да и правда, не по-христиански это - оставлять мокнуть под дождём того, кто помог тебе в беде.
Услышав такое предложение, Токко удивился. Улыбнулся краем рта. Вот уж действительно, пути Господни неисповедимы. Из одного дома да в другой. На год вперед побывает в гостях. Правда, если мессер Кастелли знал, кого и зачем приглашал под свою крышу, то деревенские простаки не подозревали. Хотя, даже не зная, рыжая девица шарахалась. Как молодая псица, учуявшая запах.
К этому Токко давно привык. Всякое ремесло накладывает отпечаток, и его не было исключением.
- Ладно, - согласился палач, признавая правоту старика. Все было одно к одному, и девчонка намертво вцепилась в поводья. - Далеко отсюда? - спросил он скорее, чтобы поддержать разговор. Говорить Токко был не мастак, хотя много чего знал и читал немало. Там, где все больше криков и стонов, слова редко оказываются полезны. Разве что молитва и правильно заданный вопрос.
Прикинув в уме, какие в городе ждут его дела, палач решил, что и без него есть кому подать узникам ржавой воды и корку хлеба. Ни наказаний, ни дознаний на сегодняшний день назначено не было. Можно и уважить старика.
- Что ж ты... Ну? - Токко еще раз, теперь уже вслух попросил отдать ему поводья. Месить грязь ногами совсем не хотелось.
Отредактировано Tocco (07.12.2013 03:19:25)
- Да тут совсем недалече, - заверил старик Орфанелли. - За поворотом прям. Привёл же Господь застрять аккурат перед домом!
Консолетта же поняла, чего от неё хотят, лишь когда отец забрался в повозку. И снова раскраснелась. Вот ведь глупая курица! Вцепилась, будто от разбойников оборонялась...
- Вот... - почти прошептала девица, протягивая поводья, и поспешила взобраться на телегу рядом с отцом.
Дорога до дома Орфанелли и правда заняла совсем не много времени. Как и обещал старик, жилище их показалось буквально за следующим поворотом. Удовлетворённо хмыкнув, отец отправился распрягать телегу, предоставив дочери позаботиться о госте.
Консолетте же, не взирая на всю её робость, не нужно было напоминать о законах гостеприимства. Кивнув головой в сторону дома и даже улыбнувшись краешком губ, она повела незнакомца внутрь. И стоило только переступить порог, как тут же их обступили младшие ребятишки, заждавшиеся родителя и сестру. В отличие от старшей, чужаков они не боялись, а потому сразу же принялись засыпать гостя вопросами, мол, кто он, откуда, зачем пожаловал.
- Тише вы! Разве можно с порога на человека набрасываться? Помог он нам, когда телега в грязи застряла. Идите лучше на стол соберите. - И добавила, протягивая руку, чтобы принять плащ путника: - Давайте. Не сидеть же так у очага.
Окруженный крестьянскими детьми, Токко немного растерялся. А потому все их вопросы остались без ответов. Часто, когда он шел по улице, какая-нибудь мамаша, ругавшая нерадивое дитя, обещала отдать непослушного палачу. И тогда от страха вздрагивали оба. Мальчишка, коему ярко представлялись ужасы пыток и Токко, который совершенно не знал, как быть с детьми.
Иногда, впрочем, к нему в руки попадали и молодые беспризорники. Такие, каким он был когда-то сам. И, несмотря на понимание нужды и обстоятельств, вынудивших их к разбою или воровству, Токко приходилось делать свое дело.
- Спасибо, - расстегнув медную застежку, заплечных дел мастер снял плащ и передал его девице. Он не стал откидывать капюшон, надетый поверх темно-серого пурпуэна. Избавившись от перчаток, Токко заткнул их за пояс. Руки у него были сильные, пальцы проворные и крепкие. На ладонях красовались следы ожогов.
В этом доме было тепло, и, усевшись на предложенное место, Токко принялся осматриваться по сторонам, подмечая малейшие детали. Пахло едой и хлебом. В его собственном доме все было по-другому.
Скользнув взглядом по рукам гостя, Консолетта оставила плащ в сенях и принялась собирать на стол. Ожоги её не пугали, мало ли, кому какие испытания послал Господ. Зато других в беде не оставляет, не шарахаться же теперь от него. Не обратили внимания на изуродованные руки и другие ребятишки. Изрядно проголодавшись за время ожидания отца и старшей сестры, они теперь споро собирали на стол, правда, не забывая поглядывать на странного гостя, который отчего-то не стал снимать капюшона.
- Садитесь поближе к очагу, холодно ж на дворе, - с нотками радушия предложила тем временем Консолетта, заметно смелевшая в родных стенах.
Когда, отряхиваясь от и правда полившего дождя, в дом вошёл старик Орфанелли, на столе уже дымился котелок с похлёбкой. К запаху домашнего хлеба прибавился аромат тушёного с бобами мяса.
Перед тем как приступить к трапезе, глава семейства вознёс короткую молитву Господу, благодаря и за насущный хлеб, и за то, что сохранил их с Консолеттой во время последнего путешествия. Резвившаяся перед ужином ребятня заметно поутихла, приученная, что в церкви и за столом нужно вести себя тише воды, ниже травы.
- Ох, братец, если б не ты, и правда месить нам с дочкой грязь мокрыми до нитки. Да ты не тушуйся, еды на всех хватит, - пригласил крестьянин гостя, который, как казалось, и правда заразился от Консолетты стеснением. - Как хоть тебя звать-то?
- Токко, - ответил палач после того, как вместе с хозяином дома одними губами прочел молитву. - Мясник я, - соврал он, упреждая дальнейшие вопросы, и сделалось еще более неловко от того, что попал в такую ситуацию. Надо было отказаться еще тогда на дороге, да почему-то не хотелось обижать старика. Палач надеялся, что и за это пригрешение простит Господь, как прощал за другие.
Дождь во всю барабанил за окнами, колотил по крыше, а в доме было покойно и тепло. Похлебка оказалась наваристой и не жидкой, детишки ели с удовольствием, да и сам Токко понял, что проголодался, когда взял в руку ломоть еще теплого хлеба.
- Угадали вы, - усмехнулся он. - Сейчас бы мок на дороге.
Простые эти слова прозвучали в качестве благодарности. Добро за добро, так было принято. Хотя, Токко в своей жизни слишком часто видел обратное.
Старик рассмеялся:
- Да тут не угадает только дурак, - и глянул на дочку. - Теперь переждем, пока не кончится. Ты не шибко спешишь?
Палач покачал головой:
- Нет. Мои дела до вечера терпят.
- Мясник? Значит, у вас и топор большой есть? - сразу оживился пятилетний Пьетро, которого хлебом не корми, дай только послушать истории пострашнее. Консолетта уже хотела было одёрнуть брата, явно собиравшегося пристать к гостю с расспросами, но не успела.
- А правду говорят, что, если петуху голову отрубить, он ещё полдня бегать может, потому что Боженька его птичью душу на небо забирать не хочет? - обратился малец с самым насущным, как ему казалось, вопросом.
- Пьетро! - с укором воскликнула старшая сестра, едва удерживаясь от хохота. И где только этот негодник нахватался таких глупостей?
- А что? - сразу же отозвался малец, нисколько не смущаясь и не думая отставать от гостя. - Мне бабка Марта об этом рассказывала. Она ж на паперти целыми днями сидит, так про это всё-всё знать должна, - привёл Пьетро неопровержимый, как ему казалось аргумент. Остальные детишки притихли, тоже заинтересовавшись застольной беседой.
- Не слушайте его, - посоветовала Консолетта Токко. - Дать этому мальцу волю, он вас насмерть заговорит. Ешьте лучше, пока не остыло.
Старик тем временем подлил гостю домашнего вина.
Токко такие расспросы не казались глупыми. Иной раз детская любознательность не знает границ. Он сам, будучи ребенком, засыпал взрослых множеством вопросов. Мессер Ландо улыбался в ответ, трепал сына по вихрастой голове и отвечал терпеливо, последовательно. Даже в этом не терпел неточностей. А самое главное, все-таки, упустил...
Сложись, все по-другому, Токко бы уже своему сыну объяснял, что к чему. Однако, говорят, что на все воля Божья, и палач обрубил нить воспоминаний так же легко, как если бы рубил голову. Не петуху.
- Правда, - ответил он негромко. - Только не полдня.
Он мог рассказать множество иных подробностей. В сущности, люди хоть и были совершенными созданиями Божьими, а, испытывая сильные страдания, кричали так же, как забиваемая скотина. Об этом ни крестьянину, ни его детям знать не следовало. Не приведи Господь.
Палач взял глиняную кружку, сделал аккуратный глоток. Молодое вино было сладким, пилось легко. Потом снова принялся за похлебку. В который раз поблагодарив за угощение, он сказал, что суп и правда очень вкусный. В ответ на это радушные хозяева поспешили порадовать гостя добавкой. Отогревшись и немного захмелев, Токко улыбнулся.
Консолетте улыбка мясника понравилась. Теперь, согревшись и утолив голод, она и не думала бояться. Тем более что этот Токко и с малышнёй был приветлив. А всякому известно, что худой люд с детьми возиться не станет.
- А сколько, если не полдня? - откликнулся тем временем Пьетро, явно собираясь продолжить свои расспросы, раз уж нежданный гость не стал отнекиваться. - Консолетта, когда в прошлый раз на ярмарку меня брала, засмотрелась на балаган, а я её у загона с птицей дожидался. Так они ж шустрые. Как думаете, далеко убежит курица без головы?
После этих слов Консолетта снова раскраснелась. О том, что, заслушавшись или заглядевшись, она всё на свете могла проворонить, в деревне было известно каждому, а потому, зная за собой такой грешок, девица всякий раз смущалась. А тут ещё ей это при госте припомнили. Да ещё и при отце, которому всякий раз божилась, что больше не будет от дела отвлекаться.
- Ой, и прямо засмотрелась! - возмутилась Консолетта, мгновенно позабыв, что старшая. - Ты ж не меньше моего ворон считаешь, скажешь, нет?
Однако же, опомнившись, засуетилась и принялась собирать со стола, досадуя, что повела себя при госте, словно несмышлёное дитя. "Ну погоди, паршивец! Попросишь ты у меня завтра ложку от варенья облизать", - подумала она про себя, прекрасно зная, что через пару часов забудет об обиде на брата. О незлобивости Консолетты в округе знали не хуже, чем о её рассеянности.
- Без головы никто далеко не убежит, - изрек нехитрую истину Токко. - И самый шустрый тоже.
Больше не хотелось говорить об отрубленных головах. Мало того, что дело это было не такое уж простое, как в случае с курицей, так еще и Токко всерьез опасался, что проболтается. Так всегда бывает, если кого-нибудь обманываешь, черт будто нарочно тянет за язык.
Услышав про балаган, он повернулся к девчонке:
- Нравится на жонглеров смотреть?
Когда-то и на него смотрели тоже. У Токко была пестрая раскрашенная маска, и нося ее, он чувствовал себя почти бессмертным существом, не способным разбиться или промахнуться. Вера эта пропала навсегда в тот день, когда погибла Мартинелла. Осталась только меткость. Ей, как и ловкости рук, по сей день мог позавидовать любой вор или убийца.
- Смотри-ка. Что это у тебя? - спросил Токко, доставая из-за уха Пьетро монету и вкладывая ее в ладонь мальчишки. - Надо же.
Старик Орфанелли рассмеялся, а дети удивленно вытаращили глаза. Фокус был самым простым и не особо зрелищным, но и его хватило, чтобы порадовать мальцов. Токко украдкой взглянул на Кансолетту. Улыбается ли.
Поначалу подумав, что Токко спросил лишь для того, чтоб, как и многие другие, лишь посмеяться над рассеянностью девушки, Консолетта хотела было отмахнуться, мол, ей на глупости всякие глазеть некогда, дел невпроворот, однако же, не углядев в его словах и тени насмешки, оттаяла. А уж когда гость проделал нехитрый фокус, от сердца и вовсе отлегло. Нет, тот, кто сам такие трюки показывает, над заезжими балаганщиками потешаться не станет.
- Ага, - негромко ответила девушка, не замечая тяжкого вздоха отца, знавшего, что дочери только дай волю - целый день на ярмарке проторчит. - Нравится. Это ж чудо, когда люди умеют так ладно истории рассказывать, огонь глотать и всякие другие штуки проделывать.
Немного смутившись от столь длинной речи, да ещё и при незнакомце, Консолетта снова принялась хлопотать по дому, в то время как воодушевлённые только что увиденным малыши шумно потребовали продолжения представления.
- Хватит вам, - беззлобно прикрикнул на детей Орфанелли. - Ты это, братец, не шибко потакай им. Они ж и правда тебя до смерти замучают, до ночи им монетки из ушей доставать будешь.
- А как вы это делаете? - неожиданно обернулась к Токко Консолетта, снова осмелев и отчаянно захотев узнать хоть чуть-чуть побольше об этих удивительных умениях. Судя по ловкости, мясник явно был обучен не только курам головы рубить.
- Не скажу, - неожиданно твердо ответил заплечных дел мастер. - А то чудо пропадет.
Раскрытый фокус, даже самый простой, становился уже неинтересен. Старина Беппо никогда не рассказывал всех своих секретов, хотя научить чему-нибудь всегда был рад. То и дело давал советы, и Токко когда-то глядел на него с благоговением, считая, что этот человек умеет творить чудеса. Фокусы у балаганщика были помудренее да покрасивее. И правда волшебные. Только одного он не мог - воскрешать. А после смерти дочери пристрастился к выпивке и стал сам не свой, будто бесноватый.
Токко было невыносимо смотреть на это, потому и сбежал. Иногда от этой трусости ему становилось стыдно. Как и от той, из-за которой он перенял палаческое ремесло. Теперь уже несколько лет он показывал чудеса совсем иного толка, мог достать признание из любого, прежде чем испустит дух.
Дождь перестал стучать по крыше. Только потрескивал в очаге огонь. Неожиданно поднявшись из-за стола, палач сказал:
- Пойду, пожалуй. Хорошо бы засветло успеть.
В гостях было хорошо и на самом деле покидать гостеприимный дом не хотелось, но будто сама нелегкая гнала Токко вперед, не позволяя нигде задерживаться надолго. Слишком хорошо он знал, что здесь ему не место.
Отредактировано Tocco (08.12.2013 02:31:14)
От такого категоричного ответа Консолетта поначалу даже опешила. Подумав, что сболтнула лишнего и ненароком обидела гостя, хотела уж было пуститься в извинения, но тут Токко сам пояснил, отчего не станет раскрывать свои секреты. И правда. Какое ж тогда чудо, если знать, как оно делается? Только вот от признания правоты мясника любопытства меньше не становилось. Да и Бог с этим. Правильно отец говорит: ей о женихах думать пора, а не на бродячий люд заглядываться. С этими мыслями Консолетта поспешила подать гостю плащ.
- Доброй тебе дороги, Токко, - напутствовал мясника Орфанелли, не забыв ещё раз поблагодарить за оказанную помощь и заверив, что в это же воскресенье непременно помолится и за его здоровье. Пьетро, проникшийся как рассказами, так и показанным фокусом, и вовсе не хотел отпускать гостя, пока крестьянин не пригрозился оттаскать наглеца за уши, если не перестанет приставать к честным людям. Впрочем, всем, и самому мальцу в первую очередь, было понятно, что угроза эта так угрозой и останется, хоть мальчишка и поутих немного.
- Будешь мимо проезжать, заглядывай, - пригласил старик напоследок. - Здесь гостям всегда рады.
- Спасибо вам, - подала напоследок голос и Консолетта. Вряд ли, конечно, доведётся вновь свидеться, будто у мясника других дел не было, как по крестьянским домам разъезжать, только вот был ли виной тому нехитрый фокус, или то, что Токко этот не стал над девицей смеяться, но, сведи их снова Господь, она б и правда обрадовалась.
Вы здесь » Il Novellino » Realta » "Подруга палача" - 1
